О том, что наступивший год сулит социальную защищенность Вадиму Кадетскому и Музаффару Хайдарову – людям с ограниченными возможностями, как стыдливо теперь принято называть инвалидов, сами они узнали в первых числах января во время нашей беседы на многолюдном перекрестке в центре столицы.
Обрадовались, как дети проявленному к ним сочувственному вниманию. Узнав, что познакомились с журналистом, охотно позировали перед камерой, говорили о наболевшем.
Музаффар потерял здоровье, когда ему было всего два года. Неопытная медсестра, как выяснилось позже, вколола малышу «горячий» укол, не рассчитав дозу. Выжил чудом, но навсегда остался прикованным к инвалидной коляске из-за «производственного брака» в отечественном здравоохранении.
– Могу зарабатывать сапожным делом – руки-то здоровые, – показывает он крепкие мужские ладони, да и любую другую работу, которой можно заниматься сидя в коляске готов выполнять.
Но в родной Буке работы для инвалидов нет. А в Ташкенте добиться прописки очень трудно – на коляске-то по инстанциям не побегаешь. На ней даже в собес не въедешь – подступ к тяжелым дверям надежно защищен ступенями, а уж с этажа на этаж по узким лестницам и подавно не походишь.
Вот и приходится заниматься в людных местах розничной торговлей сигаретами, жевательными резинками. Ведь на пенсию инвалиду не прожить. А с протянутой рукой и жить не хочется.
Музаффар – человек семейный. Жена – Манзура – тоже инвалид. По горькой иронии судьбы также пострадала в детстве от неудачно сделанной инъекции, без костылей передвигаться с тех пор не может.
Познакомились в больнице, поженились. Подрастает сынишка, уже ходит в детский сад. Рады бы одарить его сестренкой или братиком, ведь на здоровье детей их увечье не отражается. Но семейный бюджет не позволяет.
Надо оплачивать место для ребенка в детском саду, платить за частную квартиру в отдаленном районе, за такси, чтобы подъехать к «рабочему месту» и вернуться домой. Общественный транспорт на инвалидов-колясочников не рассчитан: двери узкие, о специальных подъемниках и говорить не приходится.
– Мужу всего 28 лет, он жизнерадостный, неунывающий человек. Живем дружно, но лишены самых простых человеческих радостей. Хочется сходить вместе в театр имени Алишера Навои, но на коляске туда не въедешь. Да и в любой другой театр мы не можем пойти.
Музаффар мечтает посмотреть ташкентское метро. Я, пусть с большим трудом, но могу спуститься в подземку, а инвалид-колясочник – нет. Даже на второй этаж летнего кафе, у которого мы торгуем, муж взойти не может. Вы скажете – это мелочи? Но ведь эти элементарные желания для инвалида становятся недостижимой мечтой.
Вадиму в жизни повезло больше: успел закончить вуз, а ногу потерял из-за травмы, полученной в горах. Высшее образование дало возможность занять достойную нишу в рыночной экономике. Он главный бухгалтер в ЧФ В прошлом был инструктором по горному туризму. Теперь горами любуется лишь издали.
В семье подрастает двое детей. Жена Лена – надежный друг и помощник, но ответственность за близких Вадим по-мужски возлагает на себя, работает по совместительству в нескольких местах. И хотя с жизненными трудностями справляется, о проблемах инвалидов говорит с волнением..
– Думаю, надо больше создавать предприятий для инвалидов, в особенности по производству тех же костылей, колясок. Ведь костыль и коляска – не роскошь, а необходимое и единственное средство передвижения. Алюминиевые костыли, которые сейчас производят в Узбекистане, далеко не дешевы, к тому же крайне непрочны. О колясках и говорить не приходится. В Узбекистане выпускают коляски, в которых сиденьями служат обычные пластмассовые кресла, кресло это не помещается ни в багажник, ни в салон легкового автомобиля.
…Если бы общество увидело и услышало таких, как Музаффар и Вадим…
Если бы социальная поддержка инвалидов не завершилась по истечении календарного срока.
Если бы, если бы…