Заявление МИДа Узбекистана об отсутствии на территории этой страны фактов заболевания холерой, основанное на информации Минздрава, не поддается проверке, поскольку проведение независимой экспертизы эпидемиологической ситуации в республике невозможно по определению. В силу существующей системы вообще исключено публичное признание подобных фактов. Причины – на поверхности.
Первая – в стране, одной ногой стоящей в великом будущем, этого не может быть потому, что быть не может. Вторая – чиновник, официально заявивший о нечто подобном, мгновенно будет подвергнут обструкции и отлучен от должности. А следом за ним и все его вышестоящее руководство. Кто ж на такое решится, если в сложившихся реалиях именно должность красит (читай – кормит) человека, а не наоборот.
В то же время медики, в чьей профессиональной среде информация более достоверная, утверждают о трех случаях заболевания холерой в Ташкентской области, повлекших летальный исход. Дескать, Минздрав уведомил всех, но велел закрыть рты. Те же медики сообщают, что сегодня с учетом неблагополучной эпидемиологической обстановки все родильные дома Узбекистана приведены «в боевую готовность» на случай возникновения новых очагов эпидемиологических заболеваний. Они же говорят о том, что во всех медицинских учреждениях сегодня нет обычной хлорки. Её разворовывают, фасуют по пакетикам и продают на базарах.
Другими словами, не все так просто в родном отечестве. Вопрос: почему. Ответ на него, на мой взгляд, банален и очевиден – тотальная коррупция и системная ложь административного аппарата на всех уровнях государственного управления, приведшие к полному отсутствию эффективного контроля не только за эпидемиологической ситуацией, но и во всех остальных прямо или косвенно сопряженных с нею сферах нашей жизни.
Такой факт. В кишлаке, мимо которого я проезжаю два раза в день, несколько лет назад проложили водопровод. Однако население этого кишлака по-прежнему моет посуду в придорожном арыке. Почему? Все просто: питьевую воду в систему подают два часа в неделю и то не всегда. Таких кишлаков только в Ташкентской области, думаю, десятки. Сколько их по всей республике, не знает никто.
Далее продукты питания. Точнее, их происхождение и качество.
Из письма в редакцию: «Зашла в ташкентский магазин «Мега Планет». Ребенок попросил купить йогурт. Цены сумасшедшие, но купила. На всякий случай глянула на срок годности, после чего пришла в ужас – он истек еще полгода назад. Подошла к продавцам. Они улыбнулись и сказали, что у них все йогурты такие и согласились вернуть деньги. Но это я заметила, другие могли и не обратить внимания. Похоже, что наша торговля завозит продукты с российских помоек, продавая их по ценам европейских продуктовых бутиков».
Действительно, похоже. Импортные продукты с просроченным сроком годности сегодня практически во всех торговых точках республики. Даже фантастически дорогие по узбекским меркам баночки с детским питанием, реализуемые на многих столичных рынках, тоже с истекшим сроком годности. Спрашивается, как весь этот товар пересек границу, прошел таможенное оформление, как его беспрепятственную продажу допускают санитарные подразделения Минздрава, бдительная налоговая служба и так далее? Почему мы ничего не знаем и о качестве отечественных продуктов питания, о большинстве частных предпринимателей, выпускающих эти продукты, непонятно из чего?
Вопросы для людей, живущих в Узбекистане, из категории риторических. Каком кверху. За деньги. Всё продается и всё покупается. Откупаются тоже почти все. При такой порочной системе не должно вызвать шок даже появление бацилл бубонной чумы.
Из письма в редакцию: «Я живу в Хамзинском районе Ташкента на массиве «Строитель». Недавно, возмутившись тем, что во всех магазинах, расположенных поблизости, продают мясо с червями и другие продукты, не пригодные к употреблению, позвонила по телефону доверия в контору по защите прав потребителей. На том конце провода меня внимательно выслушали, ни разу не перебили и были очень вежливы. Сказали, что все знают, но сделать ничего не могут. После чего посоветовали отовариваться в крупных магазинах в центре города. И всё, у нас ничего не изменилось. Не хочешь – не бери».
Наивная женщина. Видимо, ей невдомёк, что свои претензии она, возможно, высказывала именно тому чиновнику, который в каждой из перечисленных ею торговых точек, имеет свою скромную долю, позволяющую безбедно жить, просто «сидя на телефоне».
Из письма в редакцию: «Во всех столичных магазинах печенья лежат на открытом воздухе. Мухи, пыль, грязные руки продавцов и покупателей. Делаешь замечание – не понимают».
Наивный читатель. В сельских магазинах, где, как и при советской власти, гвозди, хлеб, колбаса и конфеты лежат рядом, нередко продают курт (национальный кисломолочный продукт), засиженный мухами, и ничего. Никто пока не помер.
Недавний факт. В самом центре Ташкента, в двух минутах ходьбы от здания администрации столицы Узбекистана месяц работал ресторан, отключенный от электричества и водоснабжения за неуплату. Ранним утром официантки носили в ресторан воду в ведрах, сливая ее в чаны. На этой воде и на дровах готовили пищу и этой водой мыли посуду. Только в обеденное время здесь бывало до 200 человек.
Был ли факт тайной? Нет. Но ресторан работал. В центре Ташкента, как сказано выше, в непосредственной близости не только от упомянутого здания, но еще памятника Великому Хромому и мрачного мавзолея, зияющего черными проемами окон, непонятно почему названого дворцом.
По мнению медиков старшего и среднего поколения, за последние двадцать лет по санитарно-эпидемиологическому состоянию Узбекистан откатился лет на сто назад. В то, теперь уже далекое время, когда газета «Туркестанские ведомости» с тревогой писала об «ужасающем состоянии и антисанитарии, царящей на туземных базарах».
Можно ли изменить положение? Можно. При одном непременном условии – реальной, а не декларативной демократии, обеспечивающей доступ общества к процессу принятия решений на уровне власти, позволяющей обществу контролировать эту власть и участвовать в государственном управлении. Принципы сформулированы не мною – президентом Узбекистана. Он же, кстати, сказал, что «если нет реальных подвижек в этих трех сферах, то все рассуждения о демократии – либо популизм, либо просто политическая игра».
От себя добавлю: игра с заведомым проигрышем для всех в ней участвующих. Хотя бы потому, что словесная диарея, коей явно и давно страдают узбекские чиновники всех уровней, равно как диарея обычная, до добра не доводят.
Так и будем работать на унитаз…