Вчера наткнулся на сообщение: единственному в Узбекистане приюту для бездомных животных выставили ультиматум, в соответствии с которым приют необходимо ликвидировать в течение двух недель. В противном случае представители соответствующих структур животных просто перестреляют. Надо полагать, на глазах у ликующих жителей махалли, выразивших недовольство наличием приюта и вряд ли задумывающихся над тем, что они тоже могут когда-нибудь кому-нибудь не понравиться.
Позвонил по контактному телефону, сказал, что могу взять двух-трех бездомных животных. Больше не прокормлю, но если смогу спасти от уничтожения хотя бы их, уже легче.
Звонок из Юнусабадского района Ташкента. Другой ультиматум. Теперь уже жителям. Снести стационарную автостоянку и с построенными на ней гаражами. Формально причиной сноса якобы является антисанитария, характерная для автостоянки. Значит, уничтожить. Не подмести, не покрасить, а уничтожить. На встречу с возмущенными владельцами гаражей прибыл врач районной санэпидстанции. Этакий аналог российского Онищенко, но значительно меньшего масштаба. Он и озвучил намерение власти. Можете представить, сколько и, главное, каких слов он услышал и в свой адрес, и в адрес власти, которую представляет.
Об аналогичном случае (тоже произвольный снос стационарных гаражей и тоже по форме идентичный ультиматуму), но уже письмом с приложением документов, рассказали редакции жители Сергелийского района столицы.
Сообщения из пунктов технического осмотра автомобилей системы ГУБДД МВД Узбекистана. И опять речь идет об ультимативных действиях власти. Ссылаясь на приказ министра внутренних дел Б. Матлюбова, штамп о прохождении техосмотра милиционеры ставят только в том случае, если на машине нет ни одной царапины. Более того, любые, даже не меняющие технических характеристик автомобиля конструктивные или декоративные изменения, уже служат основанием для отказа в прохождении техосмотра. Доходит до абсурда – в машине установлена не та магнитола, что предусмотрена заводом-изготовителем, и всё. Гуляй, Вася, ешь опилки, я – начальник лесопилки.
Невольно задаешься вопросом, на каком основании министр внутренних дел взял на себя функции законодателя? Кстати, именно его приказ позволяет сотрудникам ГУБДД снимать с автомобилей государственные номера, являющиеся собственностью автовладельца. Министр, как я полагаю, вправе регламентировать отношения только внутри своего ведомства, но никак не ущемлять права граждан страны, унижая их. Этого права ему никто не давал, но именно эта печальная реальность уже давно перестала быть темой для обсуждения в обществе. Не на кухне, здесь, как и при советской власти, по-прежнему говорят все, что думают, а публично и открыто, не опасаясь репрессий и давления.
… Двадцать лет назад президент страны в сопровождении всего двух охранников на катере с маломощным и капризным советским двигателем бороздил просторы Чарвакского водохранилища. Он мог пришвартоваться к берегу, пройтись по пляжу под восхищенные взгляды сограждан, искренне гордящихся таким лидером, купить мороженое, пожать руку случайно оказавшемуся поблизости соотечественнику…
Двадцать лет назад в администрации главы государства фамилия президента была в общей ведомости на получение зарплаты. Да, она стояла первой, но в общем списке. И каждый, если у него была в том потребность, мог посмотреть, сколько получает лидер страны.
Двадцать лет назад рядовой сотрудник милиции боялся брать взятки. Брал, было, но боялся. Инспекция по личному составу МВД реагировала практически на каждое сообщение о противоправных действиях сотрудников милиции. Сегодня система МВД стала мрачным символом неконтролируемой коррупции и столь же неконтролируемого беззакония.
Двадцать лет назад мы были наивны. Наивно верили в светлое будущее открытого и демократического Узбекистана. Спорили, сомневались, оппонировали власти, справедливо полагая, что в ней такие же люди, которым свойственно ошибаться. Мы верили, что власть будет считаться с мнением народа, и так действительно было, правда, очень и очень недолго.
А потом что-то произошло, мы даже не заметили, как нас построили в колонну по два, вычленив несогласных в шеренгу по одному. Любое инакомыслие в лучшем случае стало рассматриваться как очернительство существующей действительности, в худшем, как покушение на конституционный строй.
Куда-то исчезли несогласные. На смену чаяниям о торжестве демократии, пришла суровая реальность реакционного феодализма в виде диктатуры чиновника. Всех, кто не согласен и не желает ходить строем поэтапно (в самом широком толковании этого термина) можно перевести в шеренгу по одному с соответствующей перспективой. Как для тех несчастных собак из единственного в стране приюта для бездомных животных, что раздражают жителей окрестных домов.