Неполный формат

Угроза превращения Афганистана в новое пристанище группировки «Исламское государство», и, соответственно, в гнездо международного терроризма (а точнее, возвращения себе такого статуса), а также возможной агрессии ИГ с территории Афганистана продолжает будоражить умы как в Центральной Азии, так и на всем постсоветском пространстве. Динамика развития и масштабы влияния ИГ, в том числе в проекции на страны ЦА, уже несколько лет имеют дискуссионный, а временами и спекулятивный характер. А очевидно приближающаяся развязка в войне в Сирии и Ираке добавляет в эту алармистскую информационную кампанию новые импульсы и вынуждает эксплуатировать образ непобедимого монстра в качестве инструмента воздействия на общественные настроения как в странах региона, так и за его пределами. 

В то же время объективный анализ развития военно-политической обстановки в Афганистане и вокруг него, позволяет утверждать, что в стране происходят чрезвычайно непростые процессы, свидетельствующие о качественном изменении ситуации в целом не в положительную сторону. И динамика происходящего практически никак не связана с пресловутым ИГ, точнее сказать, роль последнего, несоизмеримо преувеличена на фоне  оппозиционного нынешним афганским властям движения «Талибан». При этом все разговоры о якобы активном потоке перемещающихся боевиков ИГ с Ближнего Востока в Афганистан мало аргументированы. В то же время, афганское направление является наиболее беспокойным с точки зрения внешних угроз для Центральноазиатского региона, и не замечать этих изменений, не понимать изменения характера региональных угроз было бы чревато неадекватным на них реагированием.  

Активно заявляя о себе в последнее время с помощью террористических актов и перманентных диверсий, структуры ИГ, тем не менее, не обладают достаточными силами для самостоятельного захвата крупных территорий в Афганистане. Несмотря на это, их влияние и присутствие оказались заметны в некоторых провинциях Нангархар и Кунар, где позиции движения «Талибан» ослабли под давлением правительственных сил с одной стороны и междоусобиц внутри собственного лагеря, с другой. 

Закрепление сторонников ИГ на территории Афганистана было бы невозможно, если бы радикалы не имели внешнюю финансовую подпитку. На первоначальном этапе в их распоряжении оказалось гораздо большие суммы, чем у непосредственных их конкурентов – талибов. По сведениям афганской прессы, строители «халифата» предлагали своим добровольцам конкурентоспособную зарплату, эквивалентную 400 долларам. Ставки у поиздержавшихся талибов вдвое меньше, и молодежь с всевозрастающим интересом смотрела в сторону ИГ. В стране, где крайняя нищета привычно сочетается с высокой рождаемостью, денежный фактор позволяет в буквальном смысле покупать бойцов, забирая их за определенную сумму у родителей еще в нежном возрасте. При этом надо отметить, что три четверти населения Афганистана – это молодые люди в возрасте до 30 лет. Именно эта возрастная группа традиционно является объектом вербовок оперативников ИГ. И сторонники халифата будут все жестче соперничать с талибами за влияние на афганскую молодежь.

Таким образом, к началу 2018 года в Афганистане фактически оформились два филиала ИГ – для пуштунских и непуштунских районов, которые действуют практически автономно друг от друга, опираясь на традиционно конкурирующие между собой этнические группы. На данном этапе афганскому филиалу ИГ так и не удалось искоренить взаимное недоверие между своими реальными и потенциальными сторонниками, поскольку не нашлось механизмов преодоления общего недоверия к пуштунам со стороны представителей других этнолингвистических групп в составе афганского филиала «Исламского государства». 

Это – не ИГ в Ираке, где в него вливались целые структурные подразделения бывшей иракской армии. В Афганистане это огромное количество разрозненных групп партизанского типа по 10-20 человек, очень редко – 40. Мало того, что внутри них идет постоянная борьба за лидерство, так они еще и достаточно подвижны: сегодня они воюют под черным флагом ИГ, а завтра, если что-то не понравится, могут оказаться в составе другой организации. 

Мобилизационные, организационные и иные механизмы, продемонстрировавшие свою эффективность в арабском сообществе оказались неприменимы в условиях афганских реалий, поэтому появление в Афганистане массового организованного движения, аналогичного, существующему на арабских землях, вряд ли возможно.

Хотя, не исключено, что наличие внешнего финансирования и завоз извне наемников, в первую очередь командиров среднего звена с богатейшим опытом боевых действий, позволит разрозненным группировкам ИГ в Афганистане сохранять определенный потенциал и уровень эффективности, если, конечно, функционерам ИГ удастся наладить успешные массовые вербовочные кампании среди афганской молодежи. Если до недавнего времени внимание ИГ в основном было сосредоточено на привлечение в свои ряды пуштунской молодежи, то с перемещением части отрядов ИГ в северную часть Афганистана, его сторонники стали переходить к более гибкой тактике, делая ставку и на непуштунские этносы – таджиков, узбеков, туркменов. 

В перспективе ИГ может привлечь в свои ряды и полевых командиров бывшего «Северного альянса», недовольных «пуштунским засильем» в центральных органах власти и пропуштунским курсом президента Ашрафа Гани. А для этого, конечно, необходимо наладить позитивные отношения с местными авторитетами, а также получить доступ к крупным денежным ресурсам, в частности к наркобизнесу. В этом случае, на руку ИГ будут играть любые местные конфликты и соперничество – по религиозному, этническому, поселенческому и иному принципу. 

Всё это не исключает возможность появления на территории Афганистана, в первую очередь в северных провинциях страны, нескольких достаточно живучих и боеспособных анклавов ИГ с лагерями подготовки террористов. 

Что же касается боевого потенциала афганского филиала «Исламского государства», то точной численности боевиков и сторонников ИГ в Афганистане не знает никто. Цифры, которые периодически называются, колеблются в диапазоне от 3 тысяч до 10 тысяч человек. Вероятно, истина лежит где-то посередине. Причем, речь не идет о каких-то полноценных батальонах, полках или дивизиях, которые по команде могут пойти в наступление, а о небольших отрядах партизанского толка. То есть как-то скоординировать их, заставить выступить вместе – будет очень сложно. Они не способны на сколько-нибудь продолжительные совместные действия, особенно ощутив противодействие. 

В этой связи необходимо подчеркнуть значимость проходящей в эти дни Ташкентской встречи на высоком уровне. Призванная найти действенные механизмы урегулирования афганского кризиса, она, к сожалению, может столкнуться с определенными трудностями в виду отсутствия на ней представителей движения «Талибан» – одного из ведущих игроков на афганском поле. Талибы, кстати, на сегодняшний день являются непримиримыми противниками ИГ. Вели ли организаторы ташкентской встречи переговоры с представителями «Талибана» или нет, нам неизвестно. Но совершенно очевидно, что талибы будут готовы к переговорному процессу лишь при условии вывода с территории Афганистана иностранных войск. Это всегда было ключевым требованием талибов. Нелишне напомнить, что аналогичные требования в период пребывания ограниченного контингента советских войск выдвигали и моджахеды, часть которых сегодня представлена в руководстве Афганистана. 

Олег Столповский, эксперт по афганской проблематике.

Специально для Uzmetronom.com

Свежие публикации

Публикации по теме

Сейчас читают
Популярное