Землетрясение в Ташкенте, словно лакмусовая бумажка, способствовало проявлению истинных настроений в обществе и в очередной раз подтвердило факт недоверия граждан к официальным средствам массовой информации.
Начнем с того, что сообщение о землетрясении правительственным информационным агентством Узбекистана было опубликовано в Интернете спустя 2 часа после подземного толчка. Доступ к глобальной сети в Ташкенте имеет далеко не каждый, а посему люди выстраивали версии, пользовались мгновенно распространившимися слухами, порою невероятными.
Расскажем лишь о двух самых тиражируемых в пятницу 22 августа. Слух первый, источником которого почему-то стали бывшие сотрудники силовых ведомств. В районе микрорайона «Водник» (окраина Ташкента) на жилые дома рухнул военный самолет. Сотни жертв, на борту были бомбы, отсюда взрыв и его отголоски.
Слух второй: террористы взорвали мечеть (какую точно никто назвать не мог). Заряд тротила был настолько велик, что спровоцировал подземные толчки.
Примечательно, что оба слуха циркулировали уже после сообщения правительственного информационного агентства УзА и намного позже того, как о землетрясении рассказали в Интернете независимые узбекские и зарубежные средства массовой информации.
Более того, соотношение тех, кто был убежден, что где-то что-то взорвалось и тех, кто в это не верил, будучи лучше осведомленным – по нашим беглым исследованиям – составило восемь к двум. Проще говоря, восемь человек верили в разрушительный взрыв (падение самолета) и только двое в землетрясение. Парадоксально, но многие ташкентцы, даже прочитавшие о землетрясении в Интернете, ставили под сомнение официальную версию, считая, что власть скрывает истинную причину подземного толчка. Причем, чаще всего это были люди с высшим образованием и материально хорошо обеспеченные. До позднего вечера нашим журналистам звонили горожане, приводя свои доводы в пользу террористического акта или техногенной катастрофы, о которой общество якобы не проинформировали, чтобы не портить настрой в канун светлого дня независимости.
Типичный аргумент звонивших: почему в Самарканде и Гулистане (300 и 180 километров от Ташкента соответственно) никто не ощутил землетрясения? Почему перестали работать мобильные телефоны в столице, не потому ли, что власть опасалась, что кто-нибудь сообщит о трагедии за границу? В качестве дополнительного довода звонившие вспоминали двумя сутками ранее прогремевшие взрывы восьми цистерн с сжиженным газом на железнодорожной станции в Джамбайском районе Самаркандской области. Об этом событии газеты Узбекистана не проронили ни слова…
Подытоживая суть телефонных звонков, скажем, что практически все абоненты ждали от нас подтверждения своим предположениям, сводившимся к ЧП техногенного или политического (террористический акт) характера. Автору этой публикации, в отличие от коллег по перу, было проще. Выслушав всё, что хотел сказать собеседник, я приводил один, но совершенно неопровержимый довод в пользу официальной версии – землетрясения с эпицентром в пригородном поселке Назарбек. Я говорил, что сегодня (в пятницу 22 августа) ни в Ташкенте, ни вокруг него не было усиленных нарядов милиции и повышенного внимания к автомобильному транспорту. В штатном режиме работали и пограничные пункты пропуска. В случае диверсии, говорил я, все было бы значительно сложнее.
Довод срабатывал мгновенно, но на том конце провода, тем не менее, просили поразмышлять о сказанном (вы тоже можете знать ни обо всем).
… Почему же люди, для которых стабильность в республике, мир и спокойствие в доме – абсолютная ценность, все же охотнее поверили в версию о теракте или катастрофе республиканского масштаба? Удивительно, но психологи, к которым мы обратились за консультацией, посчитали такую реакцию логичной и закономерной.
По их мнению, на общественное сознание граждан оказали воздействие события последних месяцев, произошедшие в Узбекистане и за его пределами. Они-то и определили моделирование общественного восприятия в реальной, а не абстрактной экстремальной ситуации.
В перечне фактов нам назвали: пожар на одном из ташкентских рынков; пожар в Академии МВД; взрывы на артиллерийских складах в Бухарской области; взрывы цистерн с газом в Самаркандской области; война в Грузии.
А теперь, быть может, самое главное, подчеркнули психологи: всеобщая усталость от существующей власти и отсутствия позитивных перемен в стране. Именно поэтому, считают профессионалы, самый высокий процент неверующих в официальные данные среди образованных и обеспеченных горожан. Те, кто беден или попросту нищий, о таких вещах, как правило, не задумывается. Ему бы найти денег на кусок хлеба.
Что ж, выводы, скажем прямо, не самые оптимистические. По нашему твердому убеждению, сам факт, что значительная социальная прослойка граждан на уровне подсознания ждет политической или техногенной катастрофы и готова поверить любому, кто о ней расскажет, должен насторожить власть и заставить ее задуматься, почему это происходит.
Хотя бы задуматься…