Если кто помнит, до середины прошлого года сотовая связь в Узбекистане отличалась не только относительной дешевизной и доступностью, но и достойным качеством – по крайней мере, если сравнивать с Россией или ближайшими соседями солнечной республики. Все изменилось с разгромом МТС: оставшиеся два GSM-оператора, в считанные месяцы, приняв миллионы новых абонентов, просто физически не могли их переварить. Удивительно уже то, что их сети не рухнули под наплывом миллионов абонентов, в одночасье оставшихся без связи.
В июле-августе 2012 года всем было не до жиру: экс-абоненты МТС, отстаивая многочасовые очереди, сметали SIM-карты Beeline и Ucell, лихорадочно пытаясь восстановить хоть какие-то из утерянных контактов. Ситуация нормализовалась к новому году, но тут на первый план вышла другая проблема: катастрофическое снижение качества как голосовой связи, так и мобильного интернета. Причем, подвижки к лучшему были настолько малы, что публичные заявления руководства обеих компаний о форсированном расширении сети вызывали у людей только глухое раздражение и сомнения в искренности операторов.
Но так ли уж виноваты Ucell и Beeline? Задуматься об этом автора этих строк заставили два стопроцентно логичных соображения. Во-первых, стабилизация качества связи выгодна, прежде всего, самим операторам: чем лучше сеть, тем больший объем услуг она может через себя пропустить, и тем больше денег заработают как желто-черные, так и фиолетовые. Во-вторых, оба оператора ежеквартально публикуют финансовую отчетность, одним из интегральных показателей которой являются капитальные затраты, то есть именно инвестиции в оборудование – базовые станции, коммутаторы и т.д. И это не фантазии Госкомстата, а заверенные международными аудиторами данные, предназначенные для акционеров.
Поскольку TeliaSonera свою отчетность представляет в шведских кронах, мы взяли для удобства официальные данные «Вымпелкома» за последние четыре квартала, то есть как раз со времени ликвидации МТС. Благо, любой желающий может свободно ознакомиться с цифрами прямо на сайте http://vimpelcom.com/#Investor-relations/Reports–results/Results/. Подсчитали и подивились: с июля 2012 по июнь 2013 года Beeline вложил в развитие своей сети в Узбекистане более 150 миллионов долларов. Даже несведущему человеку понятно, что финансовые вливания такого уровня должны обеспечить гораздо лучшее качество сигнала, чем то, что есть сейчас.
Подключив своих информаторов в профильном Госкомитете и в Госинспекции связи (ГИС), нам удалось выяснить, что на сегодняшний день в Узбекистане смонтированы сотни дополнительных (новых) базовых станций Ucell и Beeline. Только у Beeline, по сведениям источника в ГИС, новых станций 460. Правда, ни одна из них не работает. Нонсенс – люди не могут получить нормальную связь (хуже, чем в Узбекистане, лишь в Туркмении), компании вложили сотни миллионов долларов в развитие, а станции стоят. Почему?
На пуск базовых станций Ucell и Beeline не могут получить разрешения Госинспекции связи (ГИС). Есть основания для отказа? Нет. Оборудование ввезено легально, на каждую станцию подан пакет сопроводительных документов и заявка на запуск. Тогда в чем дело? Согласно действующим нормативным актам, вопрос о включении любой базовой станции ГИС может рассматривать от нескольких месяцев до двух лет. Вдумайтесь: до двух лет. Кто, спрашивается, ввел эту норму, провоцирующую неизбежность коррупционных схем?
Еще один момент. Мало кто знает, что Ucell и Beeline лишены возможности расширить базу телефонных номеров, то есть государство не продает им номерную емкость. Абсурд! Сегодня потенциальный абонент может приобрести SIM-карту только если кто-то откажется от ее использования.
… Понятно, что ни одна из компаний не горит желанием конфликтовать с государственными структурами, от которых напрямую зависит успех или неуспех ее деятельности. Учитывая специфику ведения бизнеса в Узбекистане, это вообще исключено. Ucell и Beeline смиренно стоят под дерьмом, которым их поливают абоненты, как правило, не ведающие о «подводных течениях» и, к примеру, даже не подозревающие о существования Госинспекции связи.
Впрочем, будем объективны. Инспекция вряд ли вела себя так свободно, если бы государство в лице конкретных персоналий, сидящих во власти, либо имеющих с ними тесные родственные отношения, не преследовало цели сохранить некое широкое непаханное поле для деятельности еще одного оператора связи, который придет на смену МТС. Теоретически такой вариант исключить нельзя, однако на сегодняшний день на горизонте не видно ни одного желающего войти своими деньгами на рынок мобильной связи Узбекистана. Неоднократные и безуспешные попытки пихнуть с аукциона оборудование, некогда принадлежавшее МТС, – тому подтверждение. Кстати, по свидетельству специалистов, оборудование по большей части давно разворовано, так что и продавать-то нечего.
Если нет претендента, остаётся предположить банальное (к сожалению, характерное для Узбекистана) вымогательство и шантаж со стороны конкретных государственных служащих высшего эшелона власти или их влиятельных родственников. Компаниям Ucell и Beeline как бы технично намекают, что надо дать. Проще говоря, за искусственными ограничениями, введенными для бизнеса операторов мобильной связи, стоят чьи-то личные меркантильные интересы. В противном случае трудно объяснить, почему государство, казна которого пуста, отказывается от дополнительных налоговых поступлений, которые неизбежны в случае расширения деятельности Ucell и Beeline.
P. S.
Когда материал был подготовлен к публикации, редакции стало известно, что сотрудники ГНК Узбекистана приступили к внеплановой проверке финансово-хозяйственной деятельности оператора мобильной связи, работающего в Узбекистане под брендом Beeline. По странному стечению обстоятельств, проверка началась сразу же после завершения проверки, проведенной Государственной инспекцией связи и вскоре после того, как Beeline в виде спонсорского вклада выделил 100 миллионов сумов на проведение Недели моды Style.Uz.