С обретением Узбекистаном суверенитета, а также в период рождения и становления нашей адвокатуры, адвокатов поддерживали путём наименьшего вмешательства в их деятельность. То ли государству было не до адвокатов, то ли еще что. Были времена, когда встречались настоящие адвокаты, которые боролись за права своих доверителей, не боясь чиновников правоохранительных и судебных органов.
Однако вскоре адвокатов принудительно загнали в Палату, организованную на базе Ассоциации адвокатов, членство в которой, как и полагается такого рода профессиональным объединениям, было добровольным. По новому порядку членство в Палате адвокатов обязательное для всех адвокатов, а руководство Палаты избирается по представлению Министерства юстиции.
Так адвокаты попали в плотно зажатые тиски. С одной стороны – Министерство юстиции как орган лицензирующий, регистрирующий, выдающий удостоверение и утверждающий формы ордеров. С другой – Палата, держащая адвокатов в ежовых рукавицах, и контролируемая всё тем же Министерством юстиции.
Вот так в 2008-2009 годах, под предлогом обеспечения эффективной защиты прав и свобод человека и дальнейшего реформирования института адвокатуры, государство превратило независимую и свободолюбивую адвокатуру в безмолвную.
Спросите, зачем это государству? А кто, кроме адвокатов и независимых журналистов, может сказать правду государству о правовом беспределе творимым им, государством?
В результате так называемых реформ адвокатуры, связанных с созданием Палаты адвокатов, в 2008-2009 годах всем адвокатам устроили поголовную аттестацию. Хотя в соответствии с законом, выданная им лицензия на осуществление адвокатской деятельности считалась бессрочной, что исключало проведение массовой переаттестации. Однако, адвокатов никто не спрашивал, их заново пропустили через все прелести аттестации.
Аттестацию власть проводила в самом унизительном ключе. Например, экзамены столичных адвокатов, а их большинство среди адвокатского сообщества, проводили в выделенном государством подвальном и очень тесном помещении бывшего стриптиз клуба, где ещё не убрали зеркала и шест для интимных телодвижений. В этом же помещении адвокаты, успешно прошедшие экзамены, повторно давали клятву адвоката.
Надо отметить, что текст клятвы, изложенный в статье 3 Закона «О гарантиях адвокатской деятельности и социальной защите адвокатов» на русском языке отличается от того, что существует на государственном языке. Адвокаты, давшие клятву на русском языке, клялись последовательно защищать права и свободы человека, а адвокаты, клявшиеся на государственном, – всегда защищать. Что имел в виду законодатель под «последовательностью защиты», ни в комментариях, ни в толкованиях не разъяснено. Хотя по инициативе Палаты в законодательство, регулирующее деятельность адвокатуры, внесено немало изменений, разночтения текстов русского и узбекого вариантов клятвы до сих пор не устранены.
Переаттестация была больше похожа на смотр строевой песни. Те, кто не знал слов песни, или шагал не в ногу, автоматически попадал в разряд неблагонадёжных. В результате государство отсеяло несколько тысяч адвокатов. Адвокатское сообщество сократилось практически вдвое. Государство под видом реформ устроило линчевание адвокатов. Количество адвокатов за период существования Палаты не увеличилось. Даже в соседнем Казахстане дела намного лучше. В Узбекистане один адвокат на 8660 человек. Но есть регионы, где один адвокат на 32 тысячи человек. Данные, к слову, предоставлены Палатой адвокатов на официальном сайте.
В этой связи весьма противоречивыми выглядят старания Палаты на увеличение количества адвокатов. Благие намерения понятны: сделать юридическую помощь более доступной для населения. На самом же деле государство чётко контролирует, сортирует и поддерживает численность адвокатуры через эту самую Палату.
Так адвокатура превратилась в объект красочной декорации, которую власть успешно демонстрирует международным организациям. Адвокаты, столкнувшись с новым репрессивным аппаратом в виде Палаты, боясь потерять статус адвоката, отказались от активной деятельности. Кто ушёл в тень, кто – в глухую оборону. Часть приспособилась к юридическому обслуживанию предприятий (так называемое правовое сопровождение бизнеса). Именно обслуживание и сопровождение, а не защита. Часть, берётся за любую работу, получая за свой труд гроши. Есть такие, кто добровольно, а кто от безысходности вернули государству свои лицензии.
А вот настоящего адвоката не слугу, а воина закона, готового биться за права своего доверителя против коррумпированного чиновничества, биться несмотря ни на что, найти практически невозможно. Трагичность ситуации в том, что государство, да и сама Палата, прекрасно понимают, что, реформировав институт адвокатуры, они создали правдоподобную имитацию независимой и якобы самоуправляемой адвокатуры. Самообман.
Под видом реформ вносятся изменения в законодательство, которые практически не влияют на развитие адвокатуры, но влекут огромные неудобства для самих адвокатов.
В 2018 году были внесены очередные изменения в законодательство, согласно которым лицензирование адвокатской деятельности разделили по специализациям: гражданское, экономическое, административное и уголовное судопроизводство. В лицензиях, выданных ранее, была предусмотрена универсальная формулировка, дающая право заниматься общей адвокатской деятельностью, в которую входят все области права. Что было очень правильно и удобно.
Обернулось эта реформа не только переоформлением действующих лицензий и адвокатских удостоверений, но и обиванием порогов высокомерных сотрудников Министерства юстиции, унижениями, потерей времени. Были случаи, когда некоторые представители правоохранительных органов, ставили под сомнение полномочия адвокатов, указав на отсутствие в лицензиях оговорки о дознании и предварительном следствии.
Сама же Палата, будучи негосударственной и некоммерческой организацией, в действительности является одной из структур, полностью подвластной Министерству юстиции. Так бывает, если общественные объединения, профессиональные союзы создаются не по инициативе снизу, а по команде сверху. Палата стала копией государственного органа, со своим печатным изданием, бухгалтериями, канцеляриями, штатом водителей и уборщиц. Разница в финансировании – не за счёт бюджета, а за счёт рядовых адвокатов, обложенных обязательной данью в виде ежемесячных членских взносов. Сотрудники Палаты больше походят на госчиновников, чем на адвокатов. В основном, это бывшие сотрудники правоохранительных органов или выходцы из того же Министерства юстиции, которые смотрят на адвоката свысока или нескрываемым пренебрежением.
Руководство Палаты именуется Центральным аппаратом, отделы – департаментами. При этом, департамент по защите адвокатов состоит всего из двух штатных единиц, а вот хозяйственный отдел – из десяти. В подразделениях на местах, именуемых территориальными управлениями, ячейки по защите адвокатов вообще не предусмотрены.
Сотрудники Палаты также являются адвокатами. Разница только в том, что рядовые адвокаты живут на гонорар от оказания юридической помощи, а сотрудники Палаты получают гарантированную зарплату согласно штатному расписанию, вне зависимости от оказания юридической помощи.
В последнее время мы часто слышим, что Палата печётся об адвокатах. В условиях карантина, когда государство лишило адвокатов права пользоваться личным авто, Палата даже не приостановила на этот период ежемесячные членские отчисления. Во всяком случае, такой информации на сайте Палаты нет.
Из проекта постановления президента Республики Узбекистан, разработанного, видимо, руководством Палаты, усматривается только одно: руководство Палаты теперь желает сидеть за одним столом с руководителями всех правоохранительных органов, судов и других властных структур. Так, в пункте 1 проекта постановления предусмотрено предоставление председателю Палаты адвокатов права участия в заседаниях Пленума Верховного суда, а также права внесения вопросов на рассмотрение Конституционного суда, обязательное включение представителя Палаты адвокатов в состав членов Высшего судейского совета.
Кроме того, Палата хочет обладать всеми атрибутами государственных органов в связи с чем, в проект постановления включена норма о предоставлении Палате адвокатов права использования Государственного флага и Герба Республики Узбекистан в качестве символов адвокатуры. И это при том, что государственные символы в виде флага и герба устанавливаются только в зданиях высших органов власти, министерств, правоохранительных структур, судов и других государственных ведомств. Норма, указанная в проекте постановления, прямо противоречит статье 52 Закона «О Государственном флаге Республики Узбекистан» и статье 51 Закона «О Государственном гербе Республики Узбекистан».
Спрашивается, почему бы не предусмотреть в проекте постановления трон и генеральское звание для председателя Палаты? Может, еще не поздно? Шутка, но только отчасти.
В завершение хочется напомнить фрагмент выступления адвоката В.И. Сергеева перед депутатами Госдумы во время обсуждения закона об адвокатуре: «Чтобы изменить адвокатуру, не надо делать в ней никаких реформ: надо лишь выполнить два постулата: а) соединить профессионализм адвокатов с общей культурой в адвокатской деятельности и б) не мешать ей работать с помощью так называемого «государственного руководства». Такая адвокатура существует в мире уже много сотен лет, и почему-то никто не посягает на подобное мироустройство».
Освободите адвокатов от принудительного членства в Палате, дайте им право самим выбирать быть в ней или не быть. И всё встанет на свои места. Работала ведь адвокатура с 1991 по 2009 год, когда была Ассоциация адвокатов на добровольном членстве. Если руководство Палаты адвокатов действительно хочет, чтобы институт адвокатуры развивался, во имя всего святого, во имя будущего нашей адвокатуры, внесите, пожалуйста, предложения об исключении из законодательства позорной нормы об обязательном членстве в Палате адвокатов. Это будет действительное революционное реформирование института адвокатуры.
Почему бы в среде адвокатского сообщества не провести тайное голосование по вопросу исключения законодательной нормы, предусматривающей обязательное членство в Палате адвокатов. Для самой Палаты голосование стало бы испытанием на прочность. Вопрос – рискнёт ли? Если рискнет, председателю можно и памятник ставить. При жизни. Хоть завтра.
Член адвокатского сообщества Узбекистана